Пасхальная история

Эту историю рассказала мне одна случайная знакомая.

Подевало было в отдаленных шестидесятых, когда она еще молоденькой девчонкой после завершения химико-технологического техникума приехала сюда, в Поволжье, на недавно сооруженный химический комбинат. Молодежи на комбинате было полным-полно. Существовали в общежитии без особых удобств, однако весело и дружно.
В лаборатории сообща с моей героиней трудился одинешенек парнишка.
Призывали его Василий, однако солидное имя как-то не шествовало рыжему, вихрастому и конопатому лаборанту, уважающему анекдоты и розыгрыши. Почему он предельнее был славен что Васёк, однако славен не токмо именем…
Прошумел Васёк на тяни комбинат своей страстью к шуточкам, однако шуточкам особого рода. То подсунет какую-нибудь химическую паскудство в стол коллегам: показываешь стол, а оттуда – смрадный дым сваливает. То в шкафчики для одежи что-нибудь подсунет: хлопнешь дверкой, закрывая, а она искрами сыпать начинает. Народ пугается, ругается, а Васёк хохочет-заливается!Самой безобидной шуткой у него было намазать стул клеем. Полным-полно один с ним пробовали поговорить по душам, вразумить, что всему шамать своя мера, однако Васёк отмахивался: «На шутки токмо остолопы обижаются!»
Продолжительно народ терпел эти шуточки, не желая прослыть остолопами. Однако вот как-то один, когда очередная жертва шуточек Васька рыдала возле зеркала, пробуя оттереть с рыла сажу, терпению пришагал шабаш.
Парни лаборатории сбились в кучку и дружно куда-то вышли во эпоха перекура. Тяни остаток работника дня они переглядывались и перемигивались со чудным речением рыл. Что токмо прозвенел звучен, извещающий финал работы, заговорщики тормознули на выходе Васька, а девчонок вытолкали пошибче за дверь. Щелкнул замок. Заинтригованные девчонки сгрудились у запертой двери, пробуя уяснить, что там происходит, однако массивная дверь не пропускала ни звука. Чрез кой-какое эпоха дверь лаборатории с силою распахнулась и оттуда пулей выпрыгнул встрёпанный и разрумянившийся Васёк. Он на ходу окрутился, погрозил кулаком оставшимся внутри, хмуро зыркнул на изумленных девчонок и улетучился за поворотом коридора. Девчонки ринулись расспрашивать парней, однако те токмо ухмылялись и заверяли, что сейчас дурацкие розыгрыши пройдут.
И, поистине, после этого дня Васёк как-то притих и всю свою молодую клокочущую энергию приступил вкладывать в работу. Каким способом удалось его смирить – оставалось загадкой: участники этого события помалкивали что партизаны на допросе, токмо часом загадочно ухмылялись.
Разгадка раскрылась шибко – в теснейшую субботу.
Подевало в том, что в те отдаленные времена благоустроенное жилье с горячей водой и ванной было редкостью, а тем более в этаких вот городах-новостройках. Основная масса работников существовала в общежитиях, а мыться ходить в баню. На заводе были душевые – на химическом производстве уложено, однако все равновелико это было не то!
Баня с парной и вениками никак не может поспорить с хиленьким душем. Баня в те времена была не токмо помывочным местом, однако и своего рода клубом по интересам. Там якшались за существование, совещались, терпели, ругались, узнавали новости… Суббота была мужским днем, а воскресенье – дамским. Вот и вышло, что дядьки угадали первыми, рассказали своим половинкам, ну-кася а тетки уже разнесли новинка по всему городу.
Нужно еще проронить, что подевало было накануне Пасхи. В советские времена Пасху не помечали, этак что религиозность не одобрялась официальной политикой царства. Более того, за это могли и наказать: из комсомола турнуть, из партии турнуть, а это все – крест на карьере. Однако простенький люд даты осведомил и потихоньку малевал яйца луковой шелухой накануне праздника.
И вот что один в субботу, в преддверие Пасхи, в бане мужикам явилось чудо дивное… Васёк пришагал под шабаш дня, когда основная масса народу уже схлынула. Прикрываясь тазиком, он тихонько прошмыгнул в самый черный угол помывочной, однако кто-то из самых глазастых вдруг приметил необычное явление: мужские причиндалы Васька были покрашены в два цвета: одна половинка была ярко ультрамариновая, прочая - алая. Привлеченные изумленным выкриком своего товарища, коллеги по бане обратили свое внимание на объект удивления…
И тут затеялось!!!Этакого числа шуточек в собственный адрес Васёк не слышал, чаятельно, за всю свою осознанную существование!Самая безобидная была: «Скрытый обожатель Пасхи». А когда он попытался как-то отколоться, вразумить мужиков, те ему с гоготом отвечали: «Метни, Васёк!На шутки токмо остолопы обижаются!»
Кое-как домывшись, Васёк с облегчением выпрыгнул из бани. Однако его еще поджидало развеселое воскресенье в общежитии, когда новинка о его пасхальной встретите приступила волнами расходиться от тех, кто лицезрел это в бане. А там был «веселый» понедельник на комбинате…
Нужно проронить, что краска, коей Ваську ребята раскрасили мошонку, была особая, химически твердая. Услать ее можно было токмо в первые 30-40 секунд, покудова она не высохла, разумеется и то особым растворителем, с коим трудились токмо в перчатках – этакий он был ядовитый.
Желая сама краска была безобидной: девчонки часом остатками краски малевали себе ногти. Придерживался этакий «маникюр» чрезвычайно продолжительно.
Этак что мужскому здоровью Васька эта красочная процедура вреда не принесла, чего невозможно проронить про его амбиция. О том, чтоб оттереть краску растворителем не могло быть и речи: Васёк был не остолоп, чтоб самому себе сделать химическую кастрацию. Оставалось токмо чаять на то, что народ потихоньку утихомирится.
Однако в вытекающую субботу баня была переполнена: его поджидали те, кто еще не лицезрел своими глазами… Этак что, объектом шуточек и издевок Васёк был еще не одну неделю. Потихоньку краска стала сереть: отшелушивалась сообща с отмирающими природным путем клетками кожи. Разумеется и народ потихоньку утихомирился, попривык к его пасхальным причиндалам. Васёк понемногу ожил, разгладил рамена, опять стал шутить…
Однако когда он забывался и переходил грань позволительного, кто-нибудь из ребят его неукоснительно осаживал: «Угомонись, Васёк!Пасху-то еще никто не отменял!»