Странности исторических личностей...

( Увлекательное, Любопытное)...

Для Вас это в режиме штук, однако тесные почитают это странностями?Ничего чудовищного. Лишь бы это не было им в тягость...
Товарищ Сталин
Сталин был славен своим пристрастием к простенький одеже, причем одной и той же. Если он привыкал к какой-то вещи, то ходил ее до упора. «Выходные туфли у него водились токмо одни. Еще довоенные, — вспоминает тело­хранитель вождя А. С. Рыбин. — Кожа уже вся потрескалась. Подошвы истерлись. В тотальном, дышали на ладан. Всем было чудовищно неуклюже, что Сталин в них на работе и приемах, в театре и прочих многолюдных местах. Вся охрана разрешила сшить свежие туфли. Ночь­ю Матрена Бутузова поставила их к дивану, а престарелые унесла...» Однако подмены не вышло. Пробудившись, генсек Плюшкин учинил дебош и потребовал, чтоб ему вернули престарелые чеботы. Он ходил их чуть не до самой смерти.

А еще Сталин располагал моду ходить туда-сюда, когда толковал что-нибудь. При этом он, если удалялся от слушателей или поворачивался к ним спиной, целиком не радел повышать голос. Подчиненные должны были следовать гробовую тишину, вслушиваться и схватывать все на лету. Толкуют, после длительных совещаний публика сходили чуть не раскачиваясь от перетащенного усилия и ужаса прохлопать[ что-то царственное. Родник этой моды на самом деле прост: из-за полиартрита вождя терзали щебечи в ногах, кои усугублялись, если он продолжительно сидел на одном месте.
Сальвадор Дали
Великий живописец и дебошир скрупулезно усердствовал сделать свою существование что можно более экстравагантной. Даже простую испанскую моду успеть после обеда он переделал на сюрреалистический лад. Дали кликал это «послеполуденный роздых с ключом» или «секундная сиеста». Художник садился в кресло, зажав между предельным и указательным перстами изнаночной ручки огромный медный ключ. Рядышком с изнаночной ногой ставилась перевороченная металлическая чашка. В этой позиции вытекало попытаться уснуть. Что токмо мишень была завоевана, ключ ухался из разжавшейся ручки, раздавался звон, и Дали просыпался. Он уверял, что секундный сновидение несусветно освежает, вдохновляет и дарит потрясающие видения. Уместно, не отчислено, что под этим даже шамать кое-какая научная основа. Теперешние разыскания доказали, что в момент перехода между дремой, коя являет первой фазой сна, и фундаментальной другой фазой созидательный потенциал человека раскрывается, он способен предложить целиком неожиданные решения проблем, кои чудились неразрешимыми. Если, разумеется, кто-нибудь догадается его расшевелить.
Исаак Ньютон
В посланиях к товарищам великий физик хныкал на бессонницу, коя терзала его из-за дурацкой моды затрусить по повечерам в кресле у камина. Пробудившись в этом положении среди ночи, целиком никчемно перебираться в спальню: нормального сна уже не будет.
Фридрих Шиллер
По части извращений всех, пожалуй, сумел переплюнуть немецкий стихотворец и философ Фридрих Шиллер, кой не мог чиркать, если ящик его письменного стола не был набит… сопрелыми яблоками.

Гете, товарищ Шиллера, сказывал: «Раз я пришагал проведать Фридриха, однако он куда-то отлучился, и его хозяйка попросила меня пообождать в работнике кабинете. Я уселся в кресло, облокотился о стол и вдруг почувствовал пронзительный припадок тошноты. Я даже отошел к распахнутому окну, чтоб подышать свежим духом. Поначалу я не уяснил причины этого чудного состояния, а там догадался, что подевало в пронзительном запахе. Скоро раскрылся и его родник: в ящике стола у Шиллера покоилась дюжина подпорченных яблок!Я позвал было слуг, чтоб они спрятали уродство, однако мне проронили, что яблоки тут уложены особенно, что иначе хозяин и трудиться не может. Вернулся Фридрих и все это подтвердил!»
Александр Суворов
Знаменитый полководец был чистым жаворонком: он вставал задолго до рассвета, в два или три часа ночи. После этого обливался хладной водой, завтракал и, если подевало выходило на поле боя, проезжал по позициям, ревя петухом и пробуждая рядовой. В семь утра граф уже обедал, а в шесть повечера ложился почивать.
Рихард Вагнер
Биографы утверждают, что великий немецкий композитор располагал моду сочинять музыку в фигурой обстановке. Он охватывал себя шелковыми подушечками и саше с цветочными лепестками, а в учрежденную в углу кабинета ванну с водой выливал флакон одеколона. Впрочем, тяни этот будуар хватит пунктуально передает куртуазную атмосферу вагнеровской музыки. Отдельный исследователи также показывают нам этакую интимную частность из жизни гения, что пристрастие к шелковому тельному белью. Мы бы, мыслимо, постеснялись чиркать об этом в нашем непорочном мужском журнале, если бы сам Вагнер не объяснял эту свою бессилие регулярными рожистыми воспалениями кожи, кои не позволяли ему ходить обыкновенное белье.
Наполеон Бонапарт
Французский полководец славен своей маниакальной любовью к горячим ваннам. В миролюбивое эпоха он мог принимать ванну по нескольку один на дню. Особый слуга должен был следить за тем, чтоб вода в ней вечно была необходимой температуры. Наполеон отмокал не чуточнее часа, диктовал послания, принимал посетителей. В военные экспедиции он неукоснительно цопал с собой походную ванну. Под шабаш жизни на острове Св. Елены низложенный император почитай тяни подевай провождал в горячей воде. Помимо того, что Наполеон получал от этого гигиеническую пользу и услада, он почитал ванны распрекрасным оружием от геморроя, коим сох с юности.

Еще одна характерная обычай Бонапарта — чрезвычайно шибко, халатно и неряшливо завтракать, вечно в целом одиночестве(в светлицу случались предположены просители или хозяйка с ребятенком, однако никого из них Бонапарт не звал за стол). Император спрашивал, чтоб все блюда приносили срзу, и ел разом со всех тарелок, не сооружая отличия между супом, знойным и десертом. Обыкновенно завтрак занимал не более десяти минут. Что трогает знаменитой треуголки, то Наполеон поистине ходил ее устойчиво во эпоха своих походов. Однако шляпы нередко менялись: в гневе полководец располагал обыкновение шибать их на землю и топтать ногами. К тому же под дождем фетровая треуголка хватит шибко размокала, поля ее свешивались на харя и потылица. Впрочем, Наполеон ничуть не терял при этом совершенства.
Трумен Капоте
Капоте кликал себя «горизонтальным писателем». Для продуктивной работы ему были необходимы три вещи: диван, кофе и сигарета. Впрочем, во другой половине дня кофе можно было заменить стаканчиком бренди или виски. Сурово в положении покоясь Капоте чиркал простым карандашом на бумаге: он не признавал печатных машинок.
Иоганн Вольфганг поле Гете
Располагал моду любой подевай купаться в реке Ильм, коя протекала рядышком с его домом. Еще Гете неукоснительно показывал на ночь окно, а часом даже почивал на веранде, в то эпоха что его современники и соотечественники почитали сквозняки центральным супротивником здо­ровья.
Генрик Ибсен
Норвежский драматург тоже располагал хватит чудные связи со своей музой. Во эпоха работы Ибсен периодически смот­рел на портрет шведского драматурга Августа Стриндберга, коего люто ненавидел. Швед отвечал норвежцу взаимностью: он терпеть того не мог и инкриминировал в хамском плагиате. Ибсен, в свою черед, кликал Стриндберга психопатом, на что, уместно, располагал отдельный основания. Август сох манией гонения: часом он пронзительно оборачивался, вырвав из кармана нож, и угрожал невидимым супротивникам. Когда товарищи спрашивали Ибсена, что у него на стене сооружает Стриндберг, норвежец отвечал: «Знаете ли, не могу написать ни строчки, если на меня не глядят эти безумные очи!»
Альберт Эйнштейн

Великий ученый сроду не ходил носков. Он толковал, что не лицезрит в носках надобности, к тому же на них моментом образуются дырки. На официальные мероприятия Эйнштейн нахлобучивал торжественные чеботы, чтоб отсутствие этой детали туалета не швырялось в очи.
Бенджамин Франклин
Отец-основатель США гремел, во-первых, ранними подъемами(в пять утра он уже был на ногах), а во-вторых, что и Наполеон, любовью к горячим ваннам. В ванне Франклин предпочитал трудиться — сочинять свои научные и публицистические статьи, а часом и Декларацию самостоятельности США. Также сэр Бенджамин почитал чрезвычайно пользительными воздушные ванны, то шамать он запросто сидел голышом и опять же пыхтел над текстами. Уважал, этак проронить, чтоб мысли ничто не сковывало.
Александр Пушкин
Помимо знаменитой моды писать на полях рукописей всевозможные каракули, Александр Сергеевич чудовищно уважал во эпоха работы цедить лимонад. «Случалось, что ночью чиркать, — сейчас ему лимонад на ночь и ставишь», — сказывал камердинер стихотворца Никифор Федоров.

Еще Пушкин, отчаянный дуэлянт и несусветно суеверный человек, веровавший в пророчество, что ему суждено упокоиться от ручки блондина, устойчиво ходил с увесистой железной тростью, предельнее похожей на палицу. «Для того, чтоб ручка была увереннее: если придется стреляться, чтоб не дрогнула», — пояснял стихотворец товарищам.
Изнаночен Упитанной
Многие современники почитали, что Изнаночен Николаевич совершенно сошел с рассудка на поч­ве своих набожных идей, оттого и ходит в рубище разумеется якшается со всяким сбродом. Однако яснополянский граф объяснял свое пристрастие к распашке и косьбе обыкновенной модой к движению. Если Упитанной за подевай ни разу не вышел из дома желая бы на прогулку, то к повечеру становился раздражителен, а ночью продолжительно не мог уснуть. Верхом он не ездил, тренажерных залов в Ясной Поляне не ожидалось в теснейшие сто лет — оставались токмо упражнения с раскосый и плугом.

В этом резоне особливо увесисто давались графу осень и зима с их выуженным затворничеством. Впрочем, Изнаночен Николаевич придумал себе овладеть — срубать дрова. Зимой в своем московском доме в Долгохамовническом переулке сочинитель никому не позволял сооружать эту работу. Всякое утро он сходил во двор и срубал поленницу дров, а там еще на санях привозил воду из колодца.
Виктор Гюго
Пожалуй, никто не может похвастаться этакими экстравагантными модами, что сочинители, травящие музу самыми затейливыми способами. Вот, хоть, французский классик Виктор Гюго частенько чиркал свои нетленные творения в обнаженном виде*. Это был свое­образный самошантаж: Виктор приказывал слуге забрать всю его одежу, чтоб турнуть любой соблазн выйти из дома и отвлечься от работы. Добровольное заточение прекращалось токмо после написания установленного числа страниц. Нам, народам в этом резоне прожженным, остается токмо поражаться скудости фантазии французских классиков. Ведь даже если отключить в доме Интернет, там вечно можно найти столько распрекрасных соблазнов, отвлекающих от работы!Чего стоит одно токмо изучение в зеркале чистоты зубов, глубины морщин и брутальности профиля… А выглядывание в окно, а вынашивание проекта перестановки дивана?! Остается токмо поражаться, что эта статья была написана.
Мао Цзедун
Вытекая простенький крестьянской моде, великий кормчий ни в каком облике не признавал чистку зубов. Он свято веровал в общенародный китайский способ ухода за полостью рта: вытекает полоскать его травяным чаем, а чаинки съедать. Собственно эту процедуру Мао и проделывал всякое утро. Истина, на состоянии зубов этакая гигиена сказывалась самым плачевным образом: уже к средине жизни они укрылись медно-зеленым налетом, развился пародонтоз… Однако, поскольку голливудские размашистые ухмылки никак не отвечали канонам коммунистической идеологии, Мао, что Джоконда, ухмылялся на парадных фотокарточках уголками рта и не особо волновался по предлогу цвета и присутствия своих зубов.
Император Александр III
Приступим с того, что российский самодержец регулярно и сердито выпивал. Тоже мне обычай, проронишь ты, и будешь, разумеется, лев. В обстоятельствах российской, а тем более дореволюционной яви — это скорее национальная особенность. Однако Александр III проделывал все-таки кое-что любопытное. Вообще-то цедить он умел и, даже будучи мощно пьян, мог продолжительное эпоха целиком не подавать виду. Тем не менее спозаранок или поздно наступал момент, когда государь сваливался неожиданно на хребту, начинал дрыгать в духе ногами и хватать всех, кто шел мимо, особливо предпочитая теть. Хозяйка его чрезвычайно не уважала эту моду и следила, чтоб супруг воздерживался от зло­употреблений. Однако самодержец сообща со своим приятелем, шефом царской охраны П. А. Черевиным, все равновелико умудрялся ее обхитрить. «Императрица, словно надзирательница какая-нибудь, один десять отойдет мимо его карточного стола, усмотрит, что подле хозяина нету никакого напитка, и, сладкая, тихо уходит, — сказывал Черевин. — А между тем к шабашу повечера, глядь, его величество уж опять изволит барахтаться на хребте и лапками болтать, визжа от удовольствия… Царица токмо в изумлении брови приподнимает, потому что не соображает, откуда и когда это взялось. Она же все эпоха следила… А мы с его величеством умудрялись: сапоги с этакими особыми голенищами заказывали, чтоб входила в них плоская фляжка коньяку емкостью с бутылку… Царица подле нас — мы сидим смирнехонько, представляем, что паиньки. Отошла она поотдаленнее — мы переглянулись — один, два, три!— вытащили фляжки, пососали, и опять что ни в чем не бывало… Ужасно ему эта забава нравилась… Вроде игры… И прозывалось это у нас «голь на выдумки хит­ра»…
– Один, два, три!..
– Хитровата голь, Черевин?
– Хитровата, ваше величество!
Один, два, три — и сосем».
Оноре де Бальзак
Автор «Человечьей комедии» стерпелся чиркать утилитарны редкостно по ночам и был завзятым кофеманом. «Кофе проходит в ваш желудок, и организм ваш тотчас же оживает, мысли приходят в движение, — чиркал он. — Встают образы, бумага покрывается чернилами…» Помимо чернил, рукописи Бальзака были укрыты результатами от кофейных чашек: он цедил их одну за прочий, приготовляя на особой спиртовке, коя стояла рядышком с письменным столом.

Благодаря кофе сочинитель мог трудиться по 48 часов кряду, однако эскулапы почитают, что эта обычай во многом и стала причиной его смерти: не стерпело сердце.
Томас Эдиссон
Великий изобретатель устойчиво хвастался товарищам, что он может обходиться итого тремя-четырьмя часами сна в сутки. С одной сторонки, это была истина: Эдиссон ложился в ложе не более чем на четыре часа. Однако у него была обычай в течение дня несколько один задремывать в самых неподходящих местах. Томас мог уснуть в кресле, на лавке у себя в лаборатории, в шкафу и даже чуть ли не облокотившись о лабораторный стол с реактивами. Что правило, этот сновидение тянулся подле получаса и был этак сердит, что расшевелить изобретателя в этот момент не было никакой возможности.
Александр Дюма-отец
Французский сочинитель располагал хватит чудную моду: каждодневно в семь часов утра он съедал яблоко под Триумфальной аркой. Инициатором этого с виду идиотского ритуала был частный эскулап Дюма. Подевало в том, что его пациент сох бессонницей из-за своей чрезмерно неистовой и неорганизованной жизни. Нужда вставать в шесть утра, чтоб дойти до арки и съесть проклятое яблоко, должна была побудить сочинителя ложиться пораньше и организовать собственный порядок.
Уинстон Черчилль
Обычай британского премьера курить сигары и цедить виски с самого утра, разумеется, славна тебе и без нас. А еще великий политик был ярым обожателем сиесты. Ординарно он сходил из дома лишь повечеру. С утра Черчилль завтракал и занимался деловой перепиской прямиком в постели, затем принимал ванну, обедал, а там, сразившись партию в карты с хозяйкой или позанимавшись живописью, он нахлобучивал пижаму и опять удалялся в спальню на пару часов.

Во эпоха войны домашний распорядок пришлось несколько изменить, однако даже в здании парламента премьер хранил персональную койка, на коей регулярно дремал после полудня, несмотря ни на какие новости с фронтов. Более того, Черчилль почитал, что собственно благодаря дневному сну ему и удалось парировать воздушное ударить Гитлера на Великобританию.
Орхан Памук
Знаменитый турецкий сочинитель как-то сознался, что целиком не может трудиться там, где существует. Обычай «ходить на работу» укоренилась в нем так мощно, что во эпоха учебы в США, когда Памук существовал в скромной квартире и никак не мог позволить снимать еще одно помещение под офис, ему приводилось шествовать на хит­рость. Утречком, перед тем что стать чиркать, Орхан завтракал, прощался с хозяйкой, сходил из дома, кой-какое эпоха кружил по окружностям, затем возвращался домой и сосредоточенно, ни с кем не толкуя, садился за письменный стол.
Уильям Фолкнер
Никого не удивишь сочинителями, кои творят в состоянии спиртного опьянения. Однако вот у Фолкнера была более оригинальная созидательная ухватка: он трудился редкостно с похмелья. Этому искусству его научил сочинитель Шервуд Андерсон, когда они познакомились в Свежем Орлеане. Подевало было в пыл сухого закона, и Фолк­нер подрабатывал бутлегером — подпольно торговал алкоголем. Они встречались с Андерсоном после полудня, пропускали по стаканчику, там еще и еще. Уильям почитай все эпоха внимал, а Шервуд блистал сладкоречием. Раз Фолкнер заскочил за товарищем не в обыкновенное эпоха, а прямиком с утра и пристиг его в чудном, почитай экстатическом состоянии: тот быстро-быстро заносил что-то. «Если этак существуют сочинители, то эта существование для меня!» — порассудил предстоящий классик американской литературы и позаимствовал у Андерсона секреты мастерства.
Барак Обама
Афроамериканский телохранитель первого чернокожего президента США Реджи Лав(ты приметил, что мы политкорректно избегаем слова «негр»?) недавно покинул собственный пост и дал несколько интервью о частных модах Обамы. В частности, мы угадали, что Барак терпеть не может автомобильных кондиционеров и даже в самую отчаяную жару не позволяет подсоединять их в президентском авто. «Это меня прямиком убивало, — пожаловался Реджи. — Мне чрезвычайно знойно. Я прею. Я ему толкую: тут тридцать градусов в этой душегубке, я сейчас рассудок утеряю!»

Изнаночен Ландау
Летом на даче ученый чрезвычайно уважал раскладывать пасьянсы, особливо этакие, где нужно просчитывать варианты. Даже самые сложные вечно у него складывались. «Это вам не физика, тут чаять нужно!» — толковал он.
Текст: Катя Чекушина
Иллюстрации: Александр Котляров
...