Стюардесса

Я тружусь бортпроводником в одной из лидирующих авиакомпаний. Меня не задолбала моя труд — меня задолбали вы, «уважаемые пассажиры».
Прошу, не нужно при посадке останавливаться на входе и задавать чрезвычайно умственные и потребные спросы.
Я не знаю, долетим мы или нету, я не экстрасенс.
Разумеется, «Боинг». Разумеется, лётчики наторелые. И трезвые. Вечно. Самые наторелые и самые трезвые летят собственно сейчас.
Нету, невозможно садиться куда желаешь. Места нужно занимать соответственно посадочным талонам, потому что загрузка у нас целая.
Тетя, я не знаю, куда вам поставить ваш баул два на два метра, кой за каким-то хреном вы прёте в салон вместо того, чтоб отдать в вещи. Нету, «где-нибудь тут у вас» поставить не выйдет: места прямо-таки нету.
Мужик, что это для вас ни поразительно, в самолёте нету холодильника, почему я не рисую, куда вам рыбу копчёную уложить. В багаже, уместно, всяко хладнее. Всё точно, пускай смердит на тяни самолёт. Прочие пассажиры неукоснительно проникнутся, токмо вряд ли завистью.
Мужик, ну-кася что вы на меня вопите?Вы же не мне финансы на регистрации приплатили, чтоб вас посадили там, где ноги можно вытянуть. Этак отчего я повинна, что у вас не те места?

А вы что орёте?Спинки не откидываются?При эвакуации откинутые спинки будут мешать проходу к люкам. Я-то тут при чём, что вам этакие места пришлись?Зато ноги вытянуть можно.
Ладно, взлетели. Сок яблочный, томатный, апельсиновый. Нету, гранатового нету. И персикового. Непорочное слово. Даже за финансы. Ананасового тоже нету. Клянусь. Разумеется, сок свежевыжатый. Мы сообща с лётчиками на взлёте частно его отжимаем в стопки из-под покупного.
Мясо с макаронами, курица с рисом, рыба с картошкой. Нету, тетя, я не могу сделать мясо с рисом. Я не повинна, что теснее к хвосту осталась токмо рыба. Это не ресторан. И не нужно на меня орать. Ах, у тебя за всё уплочено и всё включено?Давай-ка, ценный мой товарищ из провинциального города, я растолкую тебе кое-что. Самолёт — это социальный транспорт. А «всё включено» у тебя начнётся сурово тогда, когда ты в своём номере в отеле на носки не кроссовки, а сланцы наденешь, а на попу вместо семейных трусов в огурцах — то, что чистосердечно почитаешь плавками. И ни минутой ранее.
Чай, кофе?Нету, тетя, зелёного чая нету. Согласна, беспредел. Разумеется, кофе варёный. Что токмо мы сок довыжимаем, разом кофе начинаем в ведре варить на двести человек. Разумеется, молоко свежее. Сколько свежее?Не волнуйтесь, утреннего удоя. Поели-попили?Слава Богу…
Нету, мужик, покурить невозможно. Нигде. Даже за финансы. Даже за 500 рублей. Даже в нашей светлице роздыха. Если ты покажешь мне нашу светлицу роздыха, я сообща с тобой с наслаждением покурю.
Разумеется, труд нравится. Летать не трясусь. Аварийных случаев не было. Нету, сексом в полёте не занималась. Даже с лётчиками. И с провожатыми не занималась. И с пассажирами. И с грузчиками, и с техниками, и с супервайзерами я сексом в полёте не занималась. Господи, дай мне сил…

А покурить всё равновелико невозможно, потому что самолёт выгорает целиком за две минуты, а чтоб аварийно снизиться, нужно что худо-бедно двадцать, и то если будет куда. Улавливаешь?Не знаю, что тебе, а мне моя существование стезя что память.
А ты?Ну-кася что же ты разом воды не попросил, когда это сделал твой сосед, а когда я ему принесла, ты «вспомнил», что тоже цедить желаешь?Ты чаешь, мне доставляет услада носиться туда-сюда по несколько один?Ах, это моя труд, мне за это финансы платят… Пускай я и тебе растворю заповедное: финансы мне платят за обеспечение твоей безопасности — и токмо. То шамать в моей должностной инструкции прописано, что я должна тебя спасать при аварии и пробовать откачать, если тебе худо вдруг станет. То, что я разношу еду и воду, это, этак проронить, акт сердечной воли. Этак что вознеси собственный сиденье впервой за четыре часа полёта и сходи за водой — хоть разомнёшься. Мы, к твоему сведению, ещё даже не присели ни разу.
Нету, тетя, ваш парашют не утянули. И не пропили. Его изначально не было. Непорочное слово. В полёте дверь растворить всё равновелико невозможно, а на земле вам и скакать с ним некуда. Нету, у нас тоже парашютов нету. Непорочное слово. И у лётчиков тоже. Клянусь на Воздушном кодексе.
Наконец-то уселись. Прошу, не нужно вставать и показывать багажные полки, что токмо самолёт коснулся земли. Вы не в Советском Альянсе, не нужно формировать очередности в ходе. Самолёт ещё на рулёжке. Если он пронзительно поднимется, вы все попадаете, а этак что придерживаться не за что, вам угрожает выйти из самолёта с вышибленными зубами и сломанными ручками.

«Почтенные пассажиры», вам весело, вы отдыхать летите. Токмо учитывайте, что вы сейчас выйдете, а нам ещё попятно лететь. Пассажиры будут свежие, свежие, а вот мы — уже не чрезвычайно.
Знаете грезу всех бортпроводников?Глядели кинофильм «Пятый элемент»?Чтоб на взлёте бортпроводник наседал кнопочку, и все пассажиры пронзительно запорошили, а просыпались токмо при посадке, после выключения светового табло «Застегните ремни».
Ну-кася что, все вышли?Свежеиспеченная загрузка. И опять: «А мы долетим?А какой самолёт?А лётчики трезвые?А куда тут у вас баул поставить можно?..»